Большую часть XIX века длилась страшная, кровопролитная кавказская война. Цели той войны четко сформулировал император Николай I в письме графу Паскевичу: «усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных». Кого-то в результате усмирили, многих истребили. А еще больше было тех, кто выбрал третий путь: покинули родные горы и отправились в изгнание – к единоверцам в Османскую империю. Не менее 200 тысяч переселенцев-мухаджиров покинуло Кавказ, большая часть их относилась к группе народов, которые сами себя называют адыгеями, а в мире часто именуются черкесами. Поселились они в Анатолии, Сирии, Иордании, а некоторые – и в нашей стране. И вот тут начинается наш рассказ.

В 1873 году корабли с черкесами-переселенцами прибыли в порт Акко. Один из кораблей затонул у берегов земли Израиля, несколько сотен человек утонуло. Но хотя бы османский губернатор Акко был к ним благосклонен. Он сам был черкес, правда, из более давних волн, когда черкесы прибывали в империю как воины, а не как беженцы. Вот почему губернатор дал им самим выбрать место для жительства.

В поисках этого места, как можно более похожего на любимый Кавказ, часть черкесов поселились в Верхней Галилее, надеясь заняться земледелием. Однако будучи совершенно незнакомыми с местными условиями, переселенцы потерпели неудачу с земледелием и занялись разведением скота, в основном лошадей. Первой их деревней стала Рехания, и это забавное совпадение: название звучит совсем как ивритское, напоминая о пахучих травах, хотя в действительности происходит от адыгейского слова, означающего растение мирт. Вторая же деревня была основана несколько лет спустя, уже в нижней Галилее – Кфар-Кама. Третья не прижилась, от нее осталось лишь место, называемое Хирбет-Черкес.

А дальше произошло вот что. Хотя черкесы и были мусульманами, это не произвело никакого впечатления на окрестных арабов, на землях которых вдруг появились чужаки, пусть и с согласия властей. Общего языка у черкесов с арабами тоже не было, и отношения с самого начала не заладились – только хорошие навыки владения оружием, чем всегда славились горцы, обеспечивали безопасность черкесских деревень.

Зато когда в окрестностях стали появляться первые группы евреев-сионистов, дружеские отношения сложились немедленно. Этому способствовали и общий русский язык, и общая неприязнь к царскому правительству, и общий конфликт с арабским окружением. Недаром бойцы «Ха-Шомер», первой вооруженной еврейской структуры, созданной для охраны от арабских разбойников в 1909 году, так любили подражать черкесам в одежде. В особенности они любили горскую шапку. Черкесские танцы тоже были очень популярны среди бойцов еврейского сопротивления.

В период британского мандата черкесы активно помогали евреям, пробиравшимся на Святую землю через границы, в нарушение установленных англичанами ограничений на иммиграцию. В дальнейшем черкесские добровольцы присоединились к «Хагане». А во время Войны за независимость плечом к плечу с евреями сражалось их особое кавалерийское подразделение, сыгравшее важную роль во многих боях за Галилею. После создания Государства Израиль черкесы влились в состав полка 299 «Херев». Он известен как «друзский полк», но служили в нем, кроме друзов, и черкесы, и бедуины. А в 1958 году черкесы попросили, чтобы на них тоже распространялся закон о всеобщей воинской обязанности – как известно, в Израиле мусульмане и христиане служат в армии на добровольной основе, и только евреи и друзы – на обязательной.

Сейчас большинство черкесов-мужчин и после окончания срочной службы продолжают свою профессиональную карьеру в ЦАХАЛе, ШАБАКе, полиции и пограничной службе, которую черкесы в определенной степени и создавали. В деревне Рехания, например, живет больше офицеров ЦАХАЛа, чем во всех остальных населенных пунктах области Мером а-Галиль вместе взятых. Интересно отметить, что похожая ситуация сложилась и в Иордании, где личная охрана короля и многие элитные подразделения формируются именно из числа черкесов.

В начальных классах дети из двух черкесских деревень учатся в своих особых школах, в которых преподавание идет и на адыгейском, и на иврите, и на арабском языке. А вот дальнейшее среднее образование черкесы продолжают в еврейских, а не в арабских учебных заведениях. И здесь их отличие от друзов, у которых и средние школы свои. В последние годы черкесы даже выписали специального учителя адыгейского языка из России, хотя и так вся община – а их около 4000 человек – сохраняет знание родного языка. Черкесы Израиля очень гордятся национальными одеждами, танцами, стремятся сохранять горские церемонии, например, свадебные обряды. Очень берегут память о сотнях тысяч братьев, погибших в XIX веке и в ходе непосредственно войны с русскими, и в ходе последовавшего за ней вынужденного переселения. Говорят, что черкесы не едят черноморскую рыбу, помня о бесчисленных черкесах, утонувших на утлых судах, на которых они бежали с Кавказа в Турцию.

В черкесской общине принято, с одной стороны, избегать близкородственных браков, а с другой – не принято вступать в брак с не черкесами, даже с другими мусульманами. В начале сочетать одно с другим было непросто, но ситуация улучшилась в 1990-е годы. Тогда восстановилась связь и с огромной – около 150 тыс. человек – черкесской общиной Иордании, и с исторической родиной – адыгеями в составе Российской Федерации.

Как я уже упомянул, в прошлые века немало черкесов оказались в стране Израиля как воины, особенно в эпоху правления мамлюкских султанов, часть которых и сами были черкесами. В результате в Израиле есть несколько кланов черкесов, которые хотя и вполне растворились среди арабов и говорят по-арабски, но не вполне забыли еще своих горских корней. Наиболее известен из них клан Абу-Гош, населяющий одноименный городок недалеко от Иерусалима. Этот клан во время Войны за независимость избрал путь нейтралитета между евреями и арабами, и в последующие годы их всегда отличали хорошее знание иврита и высокая степень интеграции в израильское общество. В последние годы распространились слухи о чеченском происхождении этого клана, для чего, на самом деле, нет никаких оснований.

История черкесской общины, бережно сохраняющей национальные традиции и суннитский ислам, но притом ставшей полноценной частью израильского общества, могла бы послужить достойным примером для многих других общин и меньшинств Израиля.

Меир Антопольский