Три героя рассказывают о работе фабрики смерти – неназванного Аушвица, в романе именуемого просто концлагерем Кат-Зет. Три человека – три точки на оси добра и зла. Зло безусловное и в то же время вполне банальное – комендант лагеря Пауль Болль. Для него его работа – в первую очередь промышленное действо: отсортировать здоровых работоспособных людей от тех, кто работать не сможет, то есть в основном стариков и детей. После этого отправить последних в газенваген, по дороге обещая бутерброды после горячего душа и тёплую постель.

Забалтывает своих жертв Болль, конечно, не из сочувствия – паника среди обречённых может помешать стройной работе лагеря. Болль – педант, человек-машина, воплощение порядка. Важный стилистический приём, блестящая находка Мартина Эмиса – даже во внутреннем монологе, мыслительном процессе, Болль произносит числительные не словами, а цифрами: «Сегодня после полудня, скорее всего, около 5, все вы до 1 будете расстреляны».

Муки совести Боллю не свойственны, да и совеститься, по его мнению, нечего. Однако постоянное соседство с мучениями, со смертью, которой пропитан и воздух – а ведь это одна из забот коменданта, избавиться от отравляющих округу миазмов – все равно не может не вызывать у него кошмаров. Поводов для этих кошмаров – множество: то пятилетняя девочка в свои последние минуты доверчиво возьмёт Болля за руку, то разгневанная старуха швырнёт ему в лицо вшами, но именно число, цифра, оказывается тем, что ранит его сильнее всего.

«Все шло хорошо, в кои-то веки все шло хорошо, они спокойно раздевались, в Коричневом домике было довольно тепло, присутствовал Шмуль, его зондеры сновали в толпе, все шло превосходно, и снаружи так мило пели птицы, и я поймал себя на том, что даже “верю” во влажную, парную интерлюдию, которой мы подвергнем этих создавших для нас жуткие неудобства людей, в то, что мы и вправду позволим им помыться и переодеться, и накормим их, и уложим в теплые постели, но знал при этом: кто-то непременно все испортит, разрушит и подбавит безумия в мои ночные кошмары, и она это сделала, подойдя ко мне не с оскорблениями или проклятьями, нет, нисколько, совсем юная женщина, голая, возбуждающе красивая – каждым дюймом ее тела, – и, медленно подняв ладони, почти улыбнулась, потом легко пожала плечами, а потом, прежде чем отойти, произнесла всего одно слово. “18”, – сказала она».

Впрочем, Болль вполне способен не только на обезличенное злодейство, жестокость он проявляет и лицом к лицу, по отношению к людям, чьё имя он знает и с кем общается. Так, среди его жертв оказывается садовник, который был свидетелем его потасовки с женой и помог ему, поверженному, подняться. Заодно с садовником в газенваген отправляются и те, кто потенциально мог знать об этой истории: мальчик из бараков, которого садовник подкармливал, и капо, этого мальчика охраняющий.

Прототип Болля – комендант Аушвица Рудольф Хёсс, о воспоминаниях которого Примо Леви писал: «Несмотря на его попытки оправдаться, автор предстает перед нами таким, каков он и есть: вульгарным, глупым, невежественным и нудным негодяем». Таким предстаёт и списанный с него персонаж Мартина Эмиса.

Голо Томсен – ещё один рассказчик романа, красавец, офицер, командированный в концлагерь, чтобы организовать там фабрику по производству резины, оказывается не столь однозначным персонажем. Он очень негативно настроен по отношению к Гитлеру и военной риторике, он понимает, что в этом – грядущая гибель его страны. Судьба евреев его волнует постольку, поскольку он осознает, что Германии придётся ответить за творимое преступление. Но вот к более человечным аспектам трагедии он равнодушен, хотя не отказывает в помощи отдельным людям.

Голо Томсен пытается организовать восстание среди заключенных, но неудачно, вот почему попадает в тюрьму. После войны он становится переводчиком в организации, которая помогает узникам концлагерей. Однако сам он понимает, что вина его неискупима, причем не только по причине бездействия и равнодушия. Он саботировал работу вверенной ему фабрики, и это вроде бы хорошо, правильно, так как было призвано ослабить мощь воюющей Германии, но частью саботажа было то, что он резко выступал против облегчения условий жизни работающим на фабрике узникам.

Полным антагонистом Болля оказывается Шмуль Захариас, глава зондеркоманды, бывший учитель из Лодзи. С точки зрения всесильного коменданта, «зондеры» – существа наиболее презренные. Они обманывают своих перед смертью, нашептывают, что да, после душа их ждут постель и ужин, равнодушно стригут волосы и выдирают золотые зубы у трупов, да ещё и в таких условиях радуются каждой перепавшей крошке еды, по возможности всегда что-то жуют. Разумеется, эти рассуждения характеризуют не членов зондеркоманды, а самого Болля. Сами узники, живущие в чёрном оцеплении, не смеющие поднять глаз, взмахнуть рукой, когда наступает их очередь уходить «под душ», оценивают своё состояние по-другому: «Если существует смертный страх, то существует также и смертная любовь. Она-то и лишает людей из зондеркоманды дееспособности – смертная любовь».

Но в отношении обмана стоящих на пороге смерти людей колеблются и некоторые «зондеры». Конечно, это последнее милосердие, но, раскрыв людям глаза на правду, можно посеять панику, вызвать мятеж, который, хотя и будет тут же подавлен, затруднит работу палачей. «Это всё, что у нас есть, больше ничего», – возражает им Шмуль. Впрочем, обычно Шмуль считает, что подлинные задачи зондеркоманды значительно шире. И говоря об этих задачах, ему тоже приходится мыслить цифрами, только, увы, ничтожно малыми.

«Существуют три причины, или оправдания, которые позволяют нам жить и дальше. Во-первых, мы можем свидетельствовать, а во-вторых, отомстить – безжалостно. Свидетельствовать я готов, однако волшебное зеркало не показывает во мне убийцу. Пока. Третья причина, и самая важная, в том, что мы спасаем (или продлеваем) жизни – по одной на транспорт. Иногда ни одной, иногда две – в среднем одну. А 0,01 процента – это не 0,00».

В романе Мартина Эмиса три рассказчика, но главных героев – четыре. Четвёртый, точнее, четвёртая – Ханна Долль, жена коменданта, та, в которую влюблён Томсен, та, которая – единственная из всех – здоровается со Шмулем каждое утро. Очень символично, что женский голос в романе заглушают мужские, не дают ему прозвучать. «Зона интересов» – в том числе и феминистская книга. Неявно, с помощью деталей и оговорок, Мартин Эмис рассказывает, что и женщины – причём все без исключения женщины, не только еврейки и цыганки, но и самые обычные хаусфрау – оказываются жертвами нацизма. Нацисты относились к женщинам как к инкубатору для производства арийцев, и это отношение декларировалось во всём, вплоть до самой настоящей травли курящих женщин.

Кроме Томсена в романе есть и другие персонажи-немцы, не потерявшие совести и способные осознать, что происходит, но подлинно чистой среди них остаётся только Ханна Долль. Но она слаба, её единственное средство – медленно сводить мужа с ума, постоянно напоминая, что поражение Германии неминуемо, битва за Сталинград предрешила исход войны, и вскоре ему придётся за всё ответить.

«– Как они поступят с тобой, – спросила она, переворачиваясь на живот, выставляя напоказ сдвоенные холмы своей задницы, – когда узнают, что ты натворил?
– Ха. Ты о военных преступлениях?
– Нет. Я о преступлениях. Просто преступлениях. Я что-то никакой войны тут не заметила. – И она оглянулась на меня через плечо, улыбаясь. – Полагаю, они просто вздернут тебя. Нет? Нет? Нет?».

Мартин Эмис. Зона интересов. Перевод с английского Сергея Ильина. М., «Фантом Пресс», 2016

Евгения Риц