Зависимость от чего бы то ни было – физическое явление, но у него есть и нравственные эквиваленты. Приведу пример: допустим, вы соврали о чем-то важном, и теперь окружающие имеют о вас ложное представление. По мере возникновения все новых вопросов вы вынуждены придумывать все новые уловки и объяснения для оправдания первоначальной лжи. Как сказал сэр Вальтер Скотт: «Не ведаем, какую сеть себе плетем, единожды солгав».

И если это верно в отношении одного конкретного человека, то представьте, как возрастает масштаб небылиц и нагромождений, когда речь идет о случаях коллективной лжи. Допустим, специалист одного из департаментов допустил критическую ошибку, которая может сказаться на будущем всей компании, и раскрытие этой информации чревато увольнением не только этого сотрудника, но и руководства департамента, а то и части топ-менеджмента. Дальше начинается плетение таких сказок и мифов, а круг обмана так быстро растет, образовывая круговую поруку и становясь частью корпоративной культуры, что не замешанным в нем сотрудникам и собственникам всё сложнее с этим бороться.

А если обман происходит в целом народе, что нередко случается в странах с недемократическим режимом правления? В коммерческих организациях убытки поддаются хоть количественному измерению, обычно – в денежных знаках. В политике ущерб от таких обманов ничем не измерить, так как со временем придуманные политиками ложные концепции проникают в народ и становятся частью его исторического и культурного наследия.

Американский психолог и публицист Даниэл Гоулман ввел во второй половине XX века в научный обиход такое понятие, как эмоциональный захват. Мы попадаем под влияние других людей или событий. Я бы назвал эту составляющую – главной угрозой свободе выбора. После Холокоста психологи провели несколько поразительных социальных экспериментов, продемонстрировавших опасность конформизма и подчинения власти. Американский психолог Соломон Аш провел такой эксперимент: завел восемь испытуемых в комнату, демонстрировал им различные изображения и просил сравнивать: какое из них повторяет другое. Зачастую правильные ответы были очевидны, но в каждой из групп семеро испытуемых были «подсадными утками» и давали одинаковые неверные ответы. В результате эксперимента было установлено, что в 75% случаев настоящие испытуемые, не желая выделяться в группе, повторяли заведомо неверные ответы.

Профессор Йельского университета, социальный психолог Стэнли Милгрэм провел еще один не менее интересный эксперимент. В ходе него выяснилось, что испытуемые – самые обычные люди – были готовы мучить других бесконечными электрическими разрядами, всё больше повышая напряжение, лишь потому, что этого от них требовал руководитель эксперимента – признанный в обществе авторитет. Еще более убедительными оказались результаты знаменитого Стэнфордского тюремного эксперимента, проведенного психологом Филипом Зимбардо. Он разделил участников на группы «заключенных» и «надзирателей». Со временем последние начали вести себя по отношению к первым крайне агрессивно, и эксперимент, изначально запланированный на двухнедельный срок, закончился раньше времени – спустя всего лишь шесть дней.

Там, где жизнь человека теряет свою ценность, а люди становятся средством достижения целей, где под предлогом соблюдения законов и местных обычаев творятся страшные преступления, а власть правителей безгранична, в обществе происходит трансформация понятий нравственности и утрата свобод. В результате в таком обществе создается замкнутое пространство, в котором уже не слышно криков угнетенных. Мы теряем свою свободу постепенно и зачастую незаметно. Доказательств огромной силы конформизма хватает. Но самый известный пример того, куда может привести такой конформизм, можно найти в знаменитой сказке Г.Х. Андерсена «Новое платье короля». Один лишь маленький мальчик, наблюдавший за происходящим у всех на глазах фарсом, решился нарушить молчание придворных и толпы, прокричав очевидное: «А король-то голый!»

Джонатан Сакс