Вавилонская башня – подходящая метафора для маленького, но гордого государства. Во всяком случае, смешение языков здесь такое, что порой удивляешься – как эти люди понимают друг друга. Понимают, еще как! Что не мешает им спорить с пеной у рта, доказывая собственную правоту и единственную верную точку зрения на любую проблему. Как сказал мне однажды адвокат: «Я знаю, почему нас так не любят, – мы очень много говорим. Не уверен точно, распяли мы Христа или не распяли, но нервы ему попортили изрядно…»

Ах, эти израильские разговоры! Я давно не был в Одессе, но мне кажется, Одесса – ну, современная Одесса – отдыхает, нервно курит в углу и что там еще делают проигравшие в честном бою? Как-то в самом центре Тель-Авива мимо меня прошел немолодой мужчина с сумкой на колесиках. Глядя в пространство, он с чувством сказал: «Вот же бл*ди…» И я вновь, спустя жалкий месяц после репатриации, почувствовал себя дома. Или вот немолодой продавец свежевыжатого сока в Реховоте резал пополам гранаты и рассказывал мне, путая иврит, английский и русский, что у него есть друг из России: «Он инженер, я тоже инженер когда-то. В гости прихожу, вижу – бутылка “Смирнофф” на столе. Я налил себе немного водки и разбавил ее соком. И мой друг начал кричать: “Что ты делаешь? Ты же портишь вкус!” И он был прав!»

Я начал записывать за этими людьми сразу, как только приехал – возможно, уже на следующий день после того, как самолет со мной на борту спустился на Святую землю. Потому что не записывать за этими людьми невозможно. Выходя из автобуса – к слову, водители здесь чаще всего слушают ну очень хорошую музыку, – религиозного вида бабушка кивнула водителю и, как здесь принято, поблагодарила его на иврите: «Тода раба» (большое спасибо). А потом, подумав, для убедительности добавила по-русски: «Храни вас Б-г!» В этот момент Вавилонская башня с картины Эльрона, как жизнь из «Рождественского романса», качнулась вправо, качнулась влево – и снова устояла.

Или, например, пожилая ивритоговорящая женщина пытается что-то выяснить у водителя автобуса – уже другого. Рядом, уцепившись за поручень – автобусы здесь носятся, как гоночные автомобили на самом крутом в мире ралли – болтается еще одна немолодая женщина с разноцветными волосами и громко возмущается: «Что она стоит! Час уже разговаривает! Сейчас авария будет, все пострадают. Отвлекает водителя. Что стойте, проходите уже, наговориться не может, недостача общения у нее, наверное… На иврите? Русского не понимает? Да все она понимает, все они тут двадцать лет назад приехали! Наговориться просто не может...» Вот она, Вавилонская башня на семи ногах и одном протезе. Идет, качается.

В юности я завидовал Костику из «Покровских ворот», точнее, моментальной реакции, которая спасала его в разных ситуациях. Вы же помните, как он блистательно парировал, как виртуозно выходил из положения, да? Теперь я завидую не ему, а людям, которые живут вокруг меня. В ульпане, где я, как и все другие репатрианты, пытался осваивать премудрости иврита, мы как-то проходили выражение «из-за тебя», «из-за него» и так далее. Преподавательница Сара предлагала разные ситуации, например, «у соседей грудные двойняшки – из-за них невозможно спать». Очередная ситуация – «плохой учитель в ульпане». Наша очередь предлагать варианты: «Из-за него мы не понимаем, что нам говорят на улице», «Из-за него мы не можем заказать очередь в поликлинику»… Сара кивала. «Из-за него мы не понимаем новости», – наконец сказал кто-то. «Это не из-за него», – мгновенно отреагировала Сара. Я что хочу сказать – я хочу сказать, что Костик отшучивался, а они тут так живут. Вернее, мы – мы тут так живем.

И хотя здесь все друг друга в основном понимают, все же нужно постоянно держать в голове, что не каждая твоя шутка для окружающих хороша. Просто в силу того, что люди разные, как ни крути. Однажды мой дядя, рассказывая про проносящиеся за окном автомобиля городки, походя отметил, что город Явне больше, чем город Ган-Явне. «Явне явно больше Ган-Явне, – сказал я. – Наверное, все уже про них так пошутили?» «Нет», – удивленно посмотрел на меня дядя. Восемь ног несут раскачивающуюся, но не падающую Вавилонскую башню по пустыне. Все ноги разные, а башня не падает – возможно, как раз потому, что все ноги разные. Иначе здесь никак.