Валерий Фрид родился в самом начале 1922 года в Томске, успел пожить немного в Минске, где его отец, профессор Семен Маркович Фрид, возглавлял Белорусский институт микробиологии и эпидемиологии, но все осознанное детство провел в Москве. Здесь же, в параллельном классе школы, он нашел в будущем так на него непохожего, но очень верного друга – Юлика Дунского. Тогда в школе собралась в принципе большая компания: Володька Сулимов, Леночка Бубнова, Лешка Сухов, Шурик Гуревич. Дружили крепко, по-советски, связей не теряли, даже когда разошлись по разным институтам. Впрочем, Фрид и Дунский как раз пошли в один – в 1940 году поступили на сценарный факультет во ВГИК, который с началом войны эвакуировали в Алма-Ату. Занимались в мастерской кинорежиссера и сценариста Леонида Трауберга, через него проникались «аглицким духом» – у Трауберга была огромная коллекция английских детективов, Валерик с Юликом перечитали ее всю и не по одному разу. Стоит думать, Артур Конан Дойл с его историей про лондонского сыщика в той коллекции занимал далеко не последнее место. К сожалению, обоим друзьям вскорости предстояло познакомиться с сыскным делом не через книжки. И не в пропитанной интеллигентными традициями Великобритании.

Вернувшись из эвакуации, школьная компания воссоединилась – собирались в квартире Володи Сулимова, женившегося к тому времени на Лене Бубновой. «Играли в “очко”, выпивали, трепались», – напишет позже Фрид в своей великолепной книге воспоминаний «58 с половиной или записки лагерного придурка». Отца Володи, как и отца Лены, расстреляли в 1937 году, но никто не мог и подумать, что с тех пор квартира по-прежнему начинена прослушивающими устройствами. Да и что было скрывать – ну, «говорили, что брать плату за обучение – это противоречит Конституции», «говорили и про депутатов Верховного Совета, что они ничего не решают», но антисоветчиками себя никто и не думал считать. «Володя был уверен, что их отцов расстреляли зазря, а Лена, идейная комсомолка, не соглашалась. “Володя, – говорила она. – Ведь мы с тобой не все знаем. Что-то, наверно, было!” Леночкина верноподданность не спасла ее от ареста», – писал Фрид.

Дунского арестовали первым. К тому моменту они с Фридом досрочно сдали экзамены по теоретическому курсу во ВГИКе и записались добровольцами на фронт. Дунский уехал первым с билетом в общем вагоне. Фриду же вскоре после его отъезда в военкомате вдруг выдали билет в купейный вагон. Позже выяснится, что такая «роскошь» была неслучайна – замучившись искать Дунского в общем вагоне, сыщики решили на Фриде уже не экономить. Его высадили в Подольске, отвезли на Лубянку и тут уже предъявили обвинение в принадлежности к антисоветской молодежной группе и в террористических намерениях.

«Тут я и правда вспомнил. Выпивали мы, и Степанов меня спросил: что такое СэСэСэР, знаешь? Знаю, говорю. Союз Советских Социалистических Республик. А он смеется: вот и не так! СССР – это значит: Смерть Сталина Спасет Россию... Рассказал я им это, они такие радые стали», – писал Фрид в мемуарах. Ну, а потом всплыли еще десятки деталей из их квартирных разговоров: «На одном из первых допросов у Юлика стали выпытывать, что он вез в армию в своем рюкзаке. Он перечислил: еду, белье, книжки... – А еще? – И следователь предъявил ему запись разговора. Бубнова: “Юлик, не дай бог, ударится обо что-нибудь. Представляешь, что будет?!” Дунский: “Не бойся, я обложил мягким”. Бубнова: “Нет, это опасно. Обернем бумагой и вложим в шерстяной носок”. – Ну, теперь вспомнил?.. Говори, что у тебя там было?! – нажимал следователь. И Юлик действительно вспомнил: это была не бомба, не граната – стеклянный флакон с жидким мылом, которое Лена дала ему в дорогу». Но следователей жидкое мыло, конечно, не интересовало – у них уже был сценарий, по которому должно было развиваться дело: отпрыски расстрелянных врагов народа собрались с друзьями и решили убить Сталина, обстреляв его машину либо же сбросив на нее гранату. «Весь этот бред следовало оформить по всем правилам протоколами, подтвердить очными ставками и собственноручными показаниями», – рассказывал Фрид. Это вскоре и было сделано. Фрид и Дунский получили по 10 лет лагерей.

Сидели сначала в разных лагерях. Однако на одном из лагерных перегонов Фрид познакомился с Алексеем Каплером – тем самым, кто отсиживал, по сути, за то, что в него влюбилась дочь Сталина Светлана, – а тот был в одном лагере с Дунским и имел определенные связи, чтобы помочь друзьям воссоединиться. Так что последние лагерные годы Фрид и Дунский провели вместе. Вместе же после освобождения в январе 1954 года отправились в поселение для бывших заключенных в городе Инта. Там, уже на свободе, придумали сценарий для фильма «Случай на шахте номер восемь». Эта картина стала их дипломной работой во ВГИКе. Они защитили ее в 1957 году, сумев вернуться в Москву после того, как их реабилитировали. Кстати, там же, в Инте, Фрид познакомился с Гарри Римини – именно у него в доме в Израиле он позже будет писать свои мемуары о лагерной жизни: «С этого дня Томка и Гарик стали нашими очень близкими друзьями – позже выяснилось, что на всю жизнь. Он еврей, а она русская. Кстати, Тамара даже кидалась когда-то на своего следователя с криком: “Убью, жидовская морда!” Гарри называл ее “моя антисемитка со стажем”. На вопрос Юлика, почему же она, с такими установками, вышла замуж за еврея, Томка ответила: “А я хочу испортить жизнь хотя бы одному”. И вскорости уехала с ним в Израиль, где они живут в мире и согласии по сей день».

В Москве Фрид и Дунский поселились в одном доме, мало того – на одном этаже. Люди они были по характеру совершенно разные: Дунский – весь в себе, замкнутый, молчаливый, холодный, Фрид – сама любовь: открытый к людям, много и обстоятельно говорящий, помогающий каждому, кто в этом нуждается. Ученики Фрида до сих пор пачками выкладывают истории про то, как он кормил их до изнеможения у себя в квартире, где и проходили их занятия, как под разными предлогами снабжал деньгами в перестроечные годы («Держи, я завтра в Америку, поменял все на доллары, а оставшиеся рубли мне не нужны»). Фрид любил повеселиться, выпить рюмашку, Дунский спиртного на дух не переносил, каждый раз высказывал свое неудовольствие, если понимал, что друг в подпитии. Понять это, кстати, говорят, было очень легко – если Фрид выпивал, он начинал безудержно чихать, обладая способностью выдавать в этом состоянии до 80 чихов за раз. Однако работалось им вместе хорошо.

Несмотря на все пережитое, они написали сценарий потрясающе доброго и светлого фильма «Служили два товарища», который вышел в 1968 году. В нем Фриду и Дунскому каким-то образом удалось избежать коммунистической пропаганды. Не имея никакого отношения к российскому дворянству, они смогли показать всю боль Гражданской войны в сцене прощания с конем белогвардейского офицера Брусенцова, которого сыграл Владимир Высоцкий. У них получилось насытить сценарий десятками запоминающихся фраз: «Что смотришь, как сова из дупла?», «Я и извиниться могу, вот такой я человек». В общем, им в этом фильме много чего удалось, не зря картина так любима всеми до сих пор. Ну, а не менее гениальный «Шерлок Холмс и доктор Ватсон»? Ведь кто, если не Фрид и Дунский, сделали главного героя, гениально сыгранного Василием Ливановым, таким интеллигентным и таким, чего уж там, еврейским? А ведь было еще с десяток разных сценариев, фильмы по которым по тем или иным причинам не так знамениты, но от этого не менее прекрасны: «Гори, гори, моя звезда», «Тень», «Овод» и многие другие.

И все же после этой своей лагерной трагедии жизненных сил у Дунского осталось меньше, чем у друга. Фрид в своих мемуарах писал, что пережить лагеря им помог только оптимизм, только восприятие всего происходящего как игры, как кинофильма, только умение находить во всем смешное и лепить не эпохальную трагедию, а скорее привычную для реальной жизни трагикомедию. Тем не менее весной 1982 года Юлий Дунский покончил с собой, застрелился из охотничьего ружья. Валерий Фрид пережил его на 16 лет, уйдя из жизни в сентябре 1998 года.

Алексей Викторов