Битничество возникло в конце Второй мировой войны, когда на смену «потерянному поколению» пришло «поколение разбитое». Или «разбитное», что на русском языке характеризует его, возможно, даже полнее. Само определение принадлежит американскому поэту Джеку Керуаку, охарактеризовавшему себя и своих товарищей как beаt generаtion.

В числе этих товарищей и был Аллен Гинзберг, который, впрочем, сам на закате своей жизни скажет: «Слово “бит” – это стереотип, в который нас выкрасили, бит-движение – психоделическая галлюцинация прессы и средств массовой информации. Мы были авторы, каждый из писателей из ряда вон выходящих, странных, способных затронуть, взволновать молодое поколение: Керуак своим романтическим энтузиазмом, Берроуз своей сверхразумной критикой полицейского государства, а я – своей простотой, своим свечением, прямотой своей. Так что нет никакого юбилея бит-движения, есть пятьдесят лет с тех пор, как я встретил Берроуза и Керуака». К моменту этого интервью Аллену Гинзбергу было уже 70, и за спокойным взглядом пожилого человека мало угадывались черты легенды нескольких поколений Америки.

На постсоветском пространстве он известен гораздо меньше. Несколько его стихов в свое время были переведены Андреем Вознесенским и Евгением Евтушенко, и Аллен всегда очень удивлялся, что его не публикуют в Союзе. Этому были вполне объяснимые причины, закрепленные в статье 121 УК РСФСР «Мужеложство»: гомосексуальная культура занимала совсем не последнее место в творчестве Гинзберга.

Аллен Гинзберг родился в 1926 году в городе Ньюарк американского штата Нью-Джерси в еврейской семье выходцев из России. Родители были учителями. Мать, Наоми Леви Гинзберг, преподавала в школе для детей с замедленным развитием и была коммунисткой. Она брала с собой сына на все коммунистические заседания, в ходе которых, как позже опишет Аллен, «в обмен на пятицентовый билетик давали целую горсть бобов и говорили, что думали, были такие милые и сочувствовали рабочим». Правда, со временем, по его же словам, «идеализм матери стал сумасшедшим». Наоми и впрямь со временем стало казаться, что сам президент Рузвельт подсылает к ней шпионов, которых она видела в каждом втором встречном.

Что касается отца, то в отличие от жены, Луис Гинзберг был консервативным либералом. Преподавая английский, он часто брался за перо и обучал правилам стихосложения сына. При этом, как вспоминал Аллен, в стихотворениях всегда нужно было подчеркивать важность моральных ценностей. Можно представить, каким ударом для отца были впоследствии многие стихотворения его сына. Гинзберг в стихах не стеснялся описывать ни сумасшествие матери, ни все связи отца за то время, пока мать лечилась в клинике. Добило Гинзберга-старшего, ортодоксального еврея, стихотворение «Кадиш», не содержащее, конечно же, ни намека на «важность моральных ценностей». Категорическое «Нет!» – вот что лежало в основе мировоззрения его сына.

Первое «нет» прозвучало еще в 1943 году, когда после поступления на факультет права в Колумбийский университет Аллен сразу разрушил надежду отца на то, что сын станет адвокатом. Он перевелся на факультет литературоведения, где обучались его новые знакомые и будущие битники Уильям Берроуз и Джеком Керуак. Правда, закончить обучение не удалось: после того как Гинзберга застали в одной постели с Керуаком, его исключили из университета. Обосновавшись затем в квартире Берроуза, троица сделала ее «штаб-квартирой» бит-движения. Впрочем, университет Гинзберг все же закончит, восстановившись в нем после четырехмесячного курса в Торговой морской академии в Бруклине и похода на торговом судне в Африку. Это событие, впрочем, как и почти вся жизнь Аллена, будет подробно отображено в его стихах. Например, в изданной в 1956 году поэме «Вопль».

Впервые представленная общественности на знаменитых поэтических чтениях в октябре 1955 года в «Галерее Шесть», поэма завоевала огромный успех и привлекла внимание к начинающему поэту. Первоначально весь тираж был арестован полицией по обвинениям в непристойности, но лучшей рекламы нельзя было и представить. На суде все обвинения с издательства были сняты, а книга разошлась миллионными тиражами. В книге было огромное множество однополых сексуальных сцен и так называемых «снов наяву», во время которых Гинзберг беседовал со многими известными умершими людьми, в частности с поэтом Уильямом Блейком. Достичь такого состояния без общеизвестных, но запрещенных трав и препаратов, конечно же, было нельзя, чего сам Аллен совсем не скрывал. Наоборот, подчеркивал это, а также призывал к легализации «хотя бы марихуаны», находя крайне необычные доводы. Например, говорил, что «быть наркоманом в Америке –все равно что быть евреем в нацистской Германии».

Немудрено, что с такими лозунгами и призывами он стал кумиром для многих в Америке 60-х, эдаким «анархистом всех времен и народов». Заинтересовавшись со временем буддизмом, Гинзберг стал противостоять силам зла пением мантр, став одним из основоположников движения «силы цветов». Это им в 1966 году была сочинена Wichita Vortex Sutra, распевая которую, пацифисты и хиппи пытались «поднять Пентагон в небо силой левитации» и тем самым прекратить Вьетнамскую войну.

Аллен за это, кстати, был арестован. Чуть ранее он был арестован и на Кубе, где выступал против гонений на ЛГБТ-сообщества. Но он продолжил нести знамя сексуальной революции по миру и был выслан как «грязный дегенерат» из Чехии, где тысяча последователей провозгласила его «Королем Мая». Арестам за участие в различных демонстрациях и протестах на территории Америки он подвергался вообще бессчётное количество раз. Казалось, не было «заварушки», в которой не поучаствовал Аллен. При этом он успевал писать все новые и новые стихи, шокирующие общественность – вслед за «Кадишем» вышли «Сандвичи из реальности», «Новости планеты», «Падение Америки», «Дыхание разума» и «Белый саван».

Впрочем, в конце 80-х Аллен несколько остепенился. Участвовал в митингах и протестах все реже, все чаще совершал паломничества в Индию. Правда, вплоть до смерти 5 апреля 1997 года он как и прежде предпочитал добиваться эффекта от медитации проверенным еще с юности допингом, так и не выполнив просьбу матери, которую он как-то озвучил в своих стихах, – «бросить наркотики и жениться».

Алексей Викторов