Луис де Торрес появился в семье испанских или португальских евреев в XV веке,и никакой более точной информации о его происхождении, увы, нет. Историки отмечают, что при рождении будущего мореплавателя и участника дерзких экспедиций, по всей вероятности, звали Йосеф бен Ха-Леви –Иосифом, сыном Леви-еврея. Об образовании будущего конкистадора тоже ничего не известно, но к началу эпохи мореплаваний Торрес уже успел обеспечить себе неплохое место в обществе –он был переводчиком с иврита у Хуана Чакона, управляющего Королевством Мурсия, а людей с улицы на службу к таким особам точно не брали. Человек, говорящий на языке народов Востока, любому правителю был крайне необходим: евреев в этих землях было предостаточно, большинство из них были связаны с торговлей, да и купцы-евреи из других частей света нередко заезжали в Мурсию.

Весна 1492 года стала трагическим аккордом в истории преследования европейских евреев Пиренейского полуострова. Согласно Альгамбрскому эдикту королевских величеств Фердинанда II Арагонского и Изабеллы I Кастильской до 31 июля 1492 года все местные иудеи должны были либо перейти в веру Христову, либо покинуть монаршие земли. При этом вывозить деньги и ценные металлы запрещалось. Эдикт не оставил Иосифу, сыну Леви, выбора –как и тысячи других его собратьев по крови, он стал конверсо, или марраном. История не сохранила подробностей, насколько сложным оказался этот переход для Луиса де Торреса, но вряд ли он слишком долго переживал – попросту не успел прочувствовать все прелести жизни «новообращенного» христианина в стране. В самые последние дни обозначенного срока еврей Луис принял новую веру, а вечером 3 августа 1492 года на одном из трех кораблей Христофора Колумба уже отчалил на поиски восточных богатств.

Зачем Торрес понадобился Колумбу? Все дело в языках. Торрес, кроме испанского, португальского, французского, латыни и иврита, свободно владел арамейским и арабским, а два последних были важными инструментами общения торгового люда. Более того, Христофор лелеял надежду обнаружить азиатских потомков десяти потерянных колен Израиля (которые, как он думал, тоже занимались торговлей на землях китайского императора или где-то еще), поэтому бортовой еврей-переводчик был обязательным членом команды. Да и вообще ничего против детей евреев Колумб не имел: во-первых, ходили слухи, что он и сам был из евреев и в тайне мечтал в будущем отвоевать у арабов Эрец-Исраэль, а во-вторых, его отчаянные проекты финансировали два именитых конверсо – Луис де Сантанхель, министр финансов и по совместительству любимый советник Фердинанда II, и Габриэль Санхец, казначей королевства Арагон. Кстати, морская экспедиция, снаряженная на еврейские деньги, должна была отчалить 2 августа 1492 года, но так как на эту дату выпадал девятый день еврейского месяца ав, который считается днем скорби (именно в этот день в разные годы были разрушены Первый и Второй Храмы), начало путешествия отложили на день.

Как бы ни хотелось считать Торреса единственным евреем в экспедиции Колумба, он им не был. Кроме переводчика, еврейской крови были еще и корабельный лекарь, штурман и двое других членов команды, о специализации которых, увы, сведений не сохранилось. Конечно, все они тоже были конверсо, но команда воспринимала их как иудеев на корабле. И скорее всего, эти евреи без особых опасений продолжали соблюдать привычные религиозные ритуалы на борту – сложно представить, что длинные руки неутомимых «охотников за ведьмами и евреями» дотянулись бы до них посреди океана. Особых конфликтов между евреями и христианами на кораблях не возникало – было не до того, да и проблемы в разноверии никто не видел. Без крупных происшествий к середине октября корабли Колумба успешно добрались до Нового Света. За два с лишним месяца плавания они впервые увидели сушу – это был багамский остров, названный Колумбом Сан-Сальвадор.

В своей книге «Паруса надежды» несколько столетий спустя Симон Визенталь сделал предположение, что после того как мореплаватели «сошли на американскую землю, первые слова, сказанные туземцам, были на иврите». И сказал их, по всей видимости, переводчик Торрес. Впрочем, вряд ли местные поняли его спич, а даже если бы поняли, налаживать с ними торговлю было невыгодно. Аборигены были бедны –все их богатство состояло из маиса с хлопком, а в обиходе не было даже железа, не говоря уж о золоте. Исследовав Багамы, Колумб понял, что в лучшем случае оказался в бедном Китае и теперь ему нужно продолжать путешествие, чтобы достичь процветающей Японии.

Они снова двинулись в путь, и 28 октября команда причалила к берегам Кубы. В ознакомительную полевую вылазку Колумб отправил Торреса и еще одного члена команды, Родриго де Хереса. Продвинувшись вглубь острова на 80 километров, смелые исследователи обнаружили поселение из 50 простеньких хижин, где проживало не более тысячи аборигенов. Посланники Колумба получили более чем дружелюбный прием –если верить легенде, аборигенки даже целовали гостям ноги и руки. Но главным подарком племени были странно пахнущие листья. И еще более необычным был способ употребления этих сушеных заготовок:их не заваривали и не крошили в суп, а скручивали в трубочку, поджигали, вставляли в ноздри и вдыхали дым, или тянули его ртом, поджигая искрошенные листья в трубке. Гости подарок не оценили – все-таки на золото оно никак не было похоже, но с собой на корабль унесли. Там Торрес и Херес распробовали «деликатес» и сами не заметили, как пристрастились к «дымному» обычаю туземцев. Так они стали первыми европейцами, которые начали курить табачные листья, и уже 15 ноября 1492 года Колумб в своем дневнике впервые в истории описывал употребление табака.

Многие считали, что с вредной привычкой табакокурения Старый Свет познакомил именно переводчик-еврей Колумба. Даже легендарный автопромышленник и убежденный антисемит Генри Форд в своей книге «Международное еврейство» писал: «Луис де Торрес первым высадился на берег и первым открыл употребление табака; он поселился на Кубе, и его можно назвать отцом господствующего еврейского влияния в современной табачной торговле». Но, строго говоря, Европу научил курить не Торрес, а его напарник Херес – из них двоихименно ему довелось вернуться домой. Но такое просвещение дорого ему стоило –в 1501 году святая инквизиция усадила испанца за решетку на три года, посчитав его сущим дьяволом. Кто ж еще может с таким удовольствием выпускать дым изо рта?!

Так и не найдя горы золота, экспедиция Колумба отправилась домой. Но 25 декабря 1492 года флагманский корабль «Санта-Мария» сел на рифы у берегов одного из островов, который годы спустя официально назовут Гаити. Еще в ноябре корабль «Пинта» угнал ее капитан, так что в распоряжении Колумба после потери главного судна теперь оставалась только маленькая «Нинья», но увезти на ней весь экипаж, дары и взятых с собой туземцев разом было бы просто нереально. Тогда Христофор вместе с командой принял решение: часть моряков вместе со снятым с судна добром остаются на земле. Через десять дней «Нинья» уплыла в Испанию, и хозяйничать в новопостроенном форте Ла-Навидад на гаитянской земле стали 39 новых поселенцев.

В числе оставшихся был и Торрес, но не сохранилось никаких сведений о том, какие обязанности он на себя принял. Когда 27 ноября 1493 года Колумб вернулся за своими соратниками, то не нашел ни одного из них. Представители соседнего племени таинов сообщили ему, что все 39 конкистадоров умерли, но не естественной смертью. Часть обитателей гарнизона пострадала от рук своих же:морские волки были ребятами горячими и запросто пускали пулю в голову или ставили нож под ребро при первой же большой ссоре. А остальных постигла кара со стороны: белые насиловали местных женщин и нещадно грабили поселения, за что аборигены им кровно мстили.

Некоторые источники выступают за более гуманную концовку биографии Торреса. Они предполагают, что Луис поселился на Кубе (так думал и Генри Форд), добившись там высокого положения. Вроде как он даже получил в подарок от одного вождя местного племени земли и шесть рабов, а также стал зятем нескольких других местных правителей, чтобы укрепить социальный статус. Вдобавок испанская королевская чета якобы пожаловала Луису де Торресу титул королевского наместника и назначила ему щедрое ежегодное жалование. Но, вероятно, тут Торреса путают с другим конкистадором, участником второй экспедиции Колумба бесстрашным Диего Веласкесом де Куэльяром, который и был настоящим завоевателем Кубы. Как бы там ни было, родина вскоре посчитала переводчика погибшим –в 1508 году жена Торреса получила официальное письмо о смерти мужа и назначении ей компенсации, которая причиталась за потерю кормильца. Но ни даты смерти, ни тем более даты рождения ее супруга в этом письме не значилось.

После Луиса де Торреса не осталось ничего, что помогло бы с точностью описать его характер – ни личных записей в дневнике, ни хоть сколько-нибудь подробных воспоминаний членов команды. Но как минимум его «религиозный профиль» можно составить – есть версия, что от иудейской веры упрямый конверсо Торрес так и не отказался.

По легенде, местные индейцы рассказывали Колумбу, что один из тех 39 мужчин, которые остались в форте, был категорически против обращения местных в Христову веру и отзывался о ней крайне «оскорбительно и с пренебрежением». Вполне возможно, что этим противником христианства был как раз Луис. В честь его бескомпромиссности и, конечно, того примечательного факта, что Торрес был первым евреем, жившим в этих местах, первую и до сих пор единственную синагогу на Багамах, открытую в 1972 году, назвали его именем.

Ганна Руденко