Одним из важнейших дел являлся сбор ежегодного храмового налога — полушекеля. Налог этот установлен законом Торы и описан в 30-й главе книги Шмот, рассказывающей, как Моше проводил перепись еврейского народа. Б-г установил, что каждый еврей старше двадцати лет должен сдать в качестве приношения половину священного шекеля. Священным называется шекель весом в 20 гер серебра (11,5 грамма), в отличие от шекеля меньшего размера, которыми пользовались тогда в повседневной торговле. Тора подчеркивает, что налог этот — единый для всех, «богатый не больше и бедный не меньше половины шекеля должны давать». При этом из Мишны мы узнаем, что был распространен обычай вносить этот налог за бедняков и просто друг за друга.

Налог этот носил главным образом символический характер и никак не был тяжким экономическим бременем. Расчеты, сделанные на основе информации из Мишны об общепринятой плате сельскохозяйственному работнику-поденщику, показывают, что этот ежегодный налог составлял меньше 1% годовой зарплаты такого работника, то есть затруднительным он мог быть только для самых нищих.

Как уже было сказано, Тора накладывает этот налог только на взрослых мужчин, однако Мишна сообщает нам, что если женщины или дети выражали желание вносить его, это было вполне допустимо. А вот от неевреев или от самаритян (которые сами себя считали евреями) деньги не принимались. Это подчеркивало символический характер денежного взноса, определявшего принадлежность к народу, к общине — вроде членских взносов в какую-нибудь партию или организацию в наши дни.

Итак, Тора повелевает выплачивать вполне конкретную денежную сумму. Мудрецы Талмуда идентифицировали ее с монетой, чеканившейся в финикийском торговом городе Тир (на территории современного Ливана). Вокруг Храма в недели перед Песахом сидели менялы, производившие обмен любых денег на эти стандартные монеты. Возможно, столы именно этих менял опрокидывает в евангельском рассказе Иисус, изгоняя торговцев. Хотя как раз деятельность менял трудно назвать торговлей, ведь без них евреи не могли бы точно выполнить заповедь Торы. В последние годы существования Храма уже в самом Иерусалиме чеканилась монета, на одной стороне которой было написано: «половина шекеля», а на другой: «Святой Иерусалим». 

По-видимому, такая монета служила вместо финикийской для сбора храмового налога в годы Великого восстания против римлян. Рисунок на монете изображает храмовый сосуд для пшеницы с одной стороны и три граната — с другой.

Одна такая монета была найдена ровно год назад, как раз под Пурим, при особых обстоятельствах. Дело в том, что десять лет назад мусульмане решили расширить подземную мечеть на Храмовой горе, которую они устроили в помещении, называемом «конюшнями Соломона». На самом деле, это, конечно, никакие не конюшни (название придумали крестоносцы), а помещения, при помощи которых царь Ирод расширил территорию Храмовой горы в южном направлении. Поскольку археология вообще, а уж еврейская тем более, мало беспокоит Вакф (исламское управление по Храмовой горе), 60 грузовиков бесценного для археологов грунта были вывезены на свалку. Однако израильские археологи ухитрились обратить этот удар на пользу науке. Свалка была включена в состав национального парка. Вскоре был начат процесс тщательного просеивания грунта вручную, который ежедневно дает все новые находки. При просеивании — которое, видимо, займет еще долгие годы — уже было найдено, помимо прочего, около пяти тысяч монет разных эпох, из них около пятисот — времен Второго Храма, и одна из них — эта самая полушекелевая монета. Понятно, что у священных монет, к которым относились с особым почтением, гораздо меньше шансов оказаться в числе находок археологов. Заодно был разработан новый подход к изучению археологического материала, полученного таким своеобразным методом: раз уж послойное описание, основа основ археологии, здесь оказалось невозможным, его место занял статистический анализ находок, полученных при просеивании.

Незадолго до Песаха полушекели со всей страны и с еврейской диаспоры собирались в Храме и торжественно складывались в специальные сосуды. Люди, допущенные к счету этой общееврейской казны, должны были входить туда босиком, в простом хитоне без украшений, чтобы никто, не дай Б-г, не заподозрил их в том, что они запрятали за пояс или в сандалию священную монетку. В течение следующего года все общественные жертвы в Храме покупались из этих денег, а не за счет каких-нибудь меценатов или правителей. Таким образом подчеркивался общенародный, демократический характер храмового Б-гослужения. Цари и богачи могли продемонстрировать щедрость, жертвуя на украшение и ремонт Храма. 

После разрушения Храма сбор полушекелевого налога был прекращен, так как его нельзя было использовать на другие, даже самые благие цели. Однако римский император Веспасиан, разрушитель Иерусалима, стремясь дополнительно унизить евреев после поражения восстания, обязал их сдавать равноценную полушекелю сумму (два динария), но уже на нужды храма Юпитера в Риме. Этот сбор, fiscus judaicus («еврейский налог»), просуществовал около 200 лет. В отличие от исходного храмового налога, он взимался также с женщин, детей, стариков и даже с еврейских рабов, а временами — и с любого, кто перенимал какие-либо еврейские обычаи, ведь в те годы было немало околоеврейских групп и течений, частью связанных с нарождавшимся христианством.

Окончательно «еврейский налог» отменил только византийский император Юлиан (IV в.), которого христиане называют Отступником. Юлиан, симпатизировавший евреям (возможно, из неприязни к христианству), вроде бы даже приступил к восстановлению Храма, но скорая его гибель на войне оборвала эту затею.

В память о том налоге нам остался лишь обычай перед Пуримом жертвовать деньги на благотворительные нужды. Традиция эта так и называются: «в память о половине шекеля». Но мы не теряем надежду...