Каин и Авель приносили в жертву растения и животных. Авраам, Ицхак и Яаков – настоящие праведники – также использовали в качестве жертв скот. В Торе приводится множество предписаний относительно порядка совершения приношений во временном переносном Храме – Мишкане, а позднее – и в Иерусалимском Храме. Во всех молитвах в течение вот уже двух тысяч лет евреи просят Творца дать нам возможность восстановить Храм, чтобы в нем вновь совершались все положенные жертвоприношения.

Кто-то даже скажет, что жертвоприношение напоминает пережиток идолопоклонства с его ритуалами. Но между жертвоприношениями, предписанными Торой, и языческими ритуалами древнего мира существует масса различий. В Торе законы и правила жертвоприношений подробно описаны и открыты каждому. Собственно говоря, каждый еврей обязан изучить законы служения в Храме. Даже маленькие дети должны учить всё, что священники выполняют в Храме. И эти действия далеки от таинственности, которую на себя напускали совершавшие свои жертвоприношения языческие жрецы.

Другое важно отличие – Храм принадлежал народу, а не жрецам, и ежедневные общественные приношения подчеркивали этот факт. В Храме не было оргий и сексуальных ритуалов, священники носили скромную одежду единого фасона и за любые проступки привлекались к ответственности народным судом, который заседал там же, в одном из помещений на территории Храма. Всё это, несомненно, отличало храмовые жертвоприношения от древних языческих ритуалов. По стандартам античности Храм был уникальным местом.

Можно с легкостью понять, почему нужно совершать добрые дела, помогать бедным и нуждающимся, но в чем смысл жертвоприношений и для чего устраивать из Храма скотобойню? Ведь если Б-г от нас этого хочет, то зачем-то это нужно. Многие еврейские мудрецы задавались этим вопросом. В книге Зоар вообще сказано, что тайна жертвоприношений сравнима с тайной бесконечности. Основной смысл жертвоприношения заключался не в физическом акте забоя животного, храмовое жертвоприношение было духовным актом.

Когда человек совершал жертвоприношение, чрезвычайно важное значение обретала его психологическая концентрация. Если его мысли не были сосредоточены на истинном значении жертвоприношения, весь процесс терял всякий смысл. Если жертвоприношение осуществлялось ради искупления непреднамеренного греха, человек должен был раскаиваться в случившемся. На самом деле, всё было гораздо серьезнее: согласно тайному учению, первосвященники должны были сосредоточиться на высших духовных сферах. Вот почему во время жертвоприношения левиты пели под аккомпанемент музыкантов. Для всех собравшихся происходившее являлось глубоким духовным опытом. Храм люди покидали в возвышенном состоянии.

Древний храм с Б-жественной музыкой и мистическими песнопениями; священники в длинных одеяниях, погруженные в медитацию; завораживающий религиозный ритуал – всё это не могло не воздействовать на людей, не облагораживать их помыслы. Но разве такое невозможно без крови и распоротых кишок?

Духовный ростбиф

Современный человек не всегда способен понять полный смысл храмового жертвоприношения, поскольку он смотрит с плоской перспективы. Он пытается постичь процесс, включающий множество измерений, только лишь в одной плоскости. Например, если вы никогда в жизни не сталкивались с мобильными телефонами и увидите на улице человека, приложившего руку к голове и увлеченного беседой, то, скорее всего, вы решите, что он погружен в горячий спор с собственным запястьем. А с учетом того, что он будет то говорить, то молчать, то кричать, то махать свободной второй рукой, вы его примете просто за сумасшедшего.

Однако если знать, что существуют физические законы, мобильные сети, ретрансляторы, передаваемые по воздуху сигналы, телекоммуникационные технологии, то всё встает на свои места. Та же история с жертвоприношениями: мы должны понять, что в нашем мире существует иное измерение, которого мы не видим, и это измерение наполняет смыслом всё происходящее.

Высшие духовные миры находятся просто на другом уровне, и есть целый сонм миров, спускающихся вместе с бесконечным светом всё ниже и ниже, пока не достигнет нашего маленького материального космоса. Рабби Ицхак Лурия, известный также как Аризаль, говорил, что жертвоприношения были способом поднять материальное и физическое проявление этого мира на более высокий уровень. Каждый раз, когда кто-то медитирует или сосредоточенно молится, он тоже в некоторой степени переносится в другие миры.

У человеческой души есть много уровней. Б-жественная душа, рациональная, животная душа. Храмовые жертвоприношения возвышали все эти души, а вместе с ними и тело заколотого животного. Животное таким образом освящалось, а приношение оказывало влияние на весь животный мир: если в приношение добавляли муку и вино, то эффект распространялся на все плоды, а если соль и воду, то – на весь органический мир в целом. Храм был своего рода территорией трансформаций, где материальное поднималось на духовные уровни.

Вот почему всё пространство, занимаемое Храмом, имело такое большое значение. Согласно традиции, на том месте, где стоял жертвенник Храма, был сотворен Адам. Там же совершали приношения Каин и Авель. После окончания всемирного потопа там приносил жертву Ноах. Там же произошла история с жертвоприношением Ицхака. Там же Яаков увидел свой сон о лестнице и поднимающихся ангелах и сказал: «Истинно, это – место, где открывается Б-г!»

Сейчас бы такое место назвали порталом или точкой преобразования, границей материального и духовного миров. Именно это имеется в виду, когда говорится, что Всевышний, создавая этот мир, начал с того места, где теперь находится Храмовая гора. Можно возразить: ведь в тот момент, когда Б-г создавал мир, пространства не существовало. Однако это место стало первым звеном связи высших миров с этим миром. Именно в этом месте заканчивается «высшее» и начинается «низшее». И именно там находился переход из одного мира в другой.

Мясо животного, принесенного в жертву в Храме, перестает быть пищей, переходя в духовную плоскость. Но мы – творения материальные и просто не можем себе представить, как может выглядеть этот «духовный ростбиф». Заповеди существуют в многоуровневом контексте. А мы в этом мире как будто пытаемся оценить музыкальную партию одного инструмента вне контекста всего произведения. Это же можно сказать про каждую из заповедей – потому что мы видим лишь их материальную сторону.

Цви Фриман