Придворные и высшие должностные лица Букингемского дворца были шокированы ее фразой, обращенной к королеве Елизавете II: «Снимите корону, мне кажется, Вам лучше без нее». В зале повисла тишина. Королева же, нисколько не усомнившись в правоте ее слов, последовала ее совету, ведь она знала, что это пожелание всемирно признанного мастера портретной фотографии – Энни Лейбовиц. И если она говорит, то главный символ монархии действительно сейчас абсолютно лишняя и ненужная деталь.

Она уникальна, ее фантазия непредсказуема, фотографии завораживающе-шедевральны, а отзывы всех, кто с ней работал, исключительно эмоционально-восторженные. Фотография – ее дар и ее призвание, которое она осознала во время пребывания на Израильской земле. И вот уже 45 лет каждая из ее работ моментально становится популярна.

Родившись 2 октября 1949 года в Уотербери, в штате Коннектикут, большую часть детства она провела в автомобиле, переезжая с одной военной базы на другую. Как сама она говорит, «легко стать художником, если долго видишь мир уже в готовых рамках через окно автомобиля». Постоянные переезды были связаны со службой отца Энни – офицера ВВС США. Мама же, дочь переехавших в Америку российских евреев, работала преподавателем в Институте искусств Сан-Франциско. Несмотря на постоянную жизнь в дороге со множеством сопутствующих неудобств, семья была дружной и сплоченной: Энни была третьей из шести детей, и именно семье посвящена огромная часть ее фотографий.

«Я никогда по-настоящему не интересовалась фотографией, но мы часто делали семейные снимки, и камера стала еще одним членом семьи», – вспоминала Энни. В конце 60-х годов в связи с войной во Вьетнаме отца отправили на Филиппины, семья поехала за ним. И здесь Энни приобрела свой первый личный фотоаппарат и сделала свои первые снимки, печатая их тут же самостоятельно, в фотолаборатории при военной базе. Позже, отстояв перед родителями желание обучаться в Америке, а не на Филиппинах, она возвратилась в Сан-Франциско и поступила в Институт искусств на курс по изобразительному искусству.

Тем не менее параллельно записалась Энни и на курс по фотографии. По вечерам слушатели курса собирались в классе, коллективно просматривали и обсуждали получившиеся за день снимки. Вот тогда-то, по ее воспоминаниям, впервые и появилось то самое желание, чтобы ее фотографии были лучше, чем у других. И даже сегодня некоторые критики, восхищаясь ее работами, говорят о присущей ей «извращенной одержимости качеством».

«Помню, как вдруг осознала, что с камерой можно путешествовать по всему свету, что камера дает тебе право быть везде и быть самой по себе», – вспоминает Энни. Фотоаппарат стал ее верным другом и помощником в познании окружающего мира. Будучи с ним неразлучна, на третьем курсе она принимает решение оставить учебу, уезжает в поисках новых впечатлений с археологической экспедицией в Израиль и живет несколько месяцев в киббуце. Именно здесь во время просмотра фотографий из журналов Rolling Stone, которые ей регулярно присылал ее бойфренд, она окончательно решила посвятить свою жизнь искусству фотографии.

По возвращении в Штаты ей удается добиться аудиенции у главного редактора журнала Rolling Stone Джена Уэннера. На встрече она выложила перед ним целый чемодан снимков и сразу же стала внештатным фотокорреспондентом издания. Дальше, по словам самой Энни, они уже росли с журналом вместе. Она была фанатом рок-музыки, музыканты ей доверяли, и редакция позволяла ей экспериментировать и развивать свой талант.

Благодаря своей энергии, воображению и журналистскому чутью Энни уже через несколько лет стала главным фотографом журнала, беспрерывно наводя объектив фотоаппарата на знаменитых музыкантов, актеров и политиков. В одном из интервью того времени она скажет: «Чтобы делать безупречные снимки, мне нужно быть в теме, оказаться внутри ситуации, она должна меня окружать». Она проводила дни напролет с теми, кого снимала, путешествуя с ними, жила одной жизнью – столько, сколько нужно было для достижения нужного уровня взаимопонимания.

Уже будучи губернатором штата, Арнольд Шварценеггер вспоминал, как впервые увидел ее в 1975 году во время перелета в Южную Африку для участия в конкурсе Мистер Олимпия: «Очень скоро она научилась общаться с культуристами, поддерживать у них хорошее настроение. Каким-то образом она проникала в твой мир и становилась частью твоей жизни. В какой-то момент ты даже перестаешь замечать, что она всё записывает на пленку. Где бы ты ни находился – рядом оказывалась она, но даже в голову не приходило сказать ей «уходи, ты мешаешь» – настолько она становилась своя». И многие ее снимки, в том числе – на радость поклонницам – весьма откровенные, лишь подтверждают эти слова. Вообще, ее снимки – это всегда откровение. А рассказ каждого, кто ей позировал, – отдельная и потрясающая история о процессе съемок.

В конце 70-х с редакцией Rolling Stone она переехала в Нью-Йорк, в новый офис, где начался новый этап в ее карьере. Появилась цветная фотография, и Энни стала экспериментировать, делать первые свои постановочные снимки. Всё больше развиваясь в этом направлении, она ставит перед собою цель – рассказать о человеке в одном фото. И это у нее получается: новый номер журнала ждали, гадая, кого и как она сфотографирует, какая идея придет к ней в голову. А идеи зашкаливали. Она становится любимым фотографом Джона Леннона, перед Энни он не боялся быть таким, какой он есть. Последняя его прижизненная фотография вместе с Йоко Оно сделана ею. Через пять часов после съемки в 1980 году его убили, а ее фотография спустя 25 лет будет признана лучшей журнальной обложкой. Вскоре после этого Энни решила уйти из Rolling Stone. Она не скрывает, что связано это было с наркотиками, повсеместно сопровождавшими ее в работе. Ей даже пришлось обращаться в реабилитационный центр: «Я получила профессиональную помощь, и всё получилось. Я просто глубоко-глубоко вздохнула и пошла дальше. Это было необходимо. Я должна была уйти, чтобы понять, кто я и что я могу сделать еще».

Рейтинг нового журнала Vanity Fair, куда и отправилась работать Лейбовиц, с ее приходом начал показывать такой же стремительный рост, как в свое время и Rolling Stone. Популярность Энни также неукоснительно росла. Обложка журнала с фотографией Энни, где изображена обнаженная беременная Деми Мур, в будущем займет почетное второе место в рейтинге лучших обложек.

Однако самый главный, важнейший творческий подъем она связывает с именем знаменитой американской писательницы Сьюзен Зонтаг, встреча с которой перерастет в долголетнюю дружбу и любовь. Несмотря на то, что Сьюзен была старше (во время знакомства Энни было 39, а ей – 55), им было легко и приятно общаться: общая страсть в увлечениях и работе, взаимное сексуальное влечение друг к другу. Между ними была эмоциональная и интеллектуальная связь, они учились друг у друга, развивались друг для друга.

Ни Энни, ни Сьюзен не афишировали своих отношений, хотя мир шоу-бизнеса буквально кипел от сплетен. В одном из интервью Энни скажет: «Это были отношения во всех измерениях. В них были подъемы и спады. Я думаю, мы помогали друг другу жить. Нас называют “любовниками”. Мне это нравится, это очень романтично. Я имею в виду, что сейчас я искренна. Я любила Сьюзен. У меня нет с этим проблем... Она вошла в мою жизнь, когда я искала кого-то, кто бы показал мне направление моей дальнейшей жизни. Я всегда была не уверена в результатах своего труда, до сих пор не всегда считаю, что мои работы выполнены на должном уровне». 

Сьюзен всегда хотела, чтобы Энни еще серьезнее относилась к своей работе, не воспринимала ее лишь в радужном цвете роскоши и гламура. Под ее влиянием Энни едет в Сараево, вспоминая позже: «Я очень волновалась перед поездкой, боясь, что меня спросят, что ты тут делаешь? Когда впервые приезжаешь в Сараево, вам перво-наперво предлагают сходить в морг. Так вы должны понять, что здесь происходит. Это война… Война… Всё низведено до жизни и смерти. Всё настолько зависело от случая, что и жизнь, и смерть там были одинаково бессмысленны. Это был нивелирующий опыт, в каком-то смысле вернувший моей работе верную перспективу… После Сараево я должна была вернуться к съемкам Барбры Стрейзанд и тому подобному. И вдруг Барбра Стрейзанд перестала быть такой уж важной. С какой стороны нужно фотографировать Барбру Стрейзанд, не представлялось таким уж существенным».

Мир увидел другую Энни: ее фотографии с места военных действий в Сараево в 1993 году облетели весь мир и ужаснули своей откровенностью. Одной из самых известных стала, пожалуй, фотография под названием «Велосипед мальчика, убитого снайпером». Позже в соавторстве с Сьюзен они выпустят книгу «Женщины», где будут фотографии представительниц прекрасного пола самых разных профессий, национальностей и возрастов. Буквально сразу книга будет признана бестселлером.

Не менее знаменита и фотокнига Энни «Жизнь фотографа: 1990 – 2005», ставшая ее своеобразным дневником, ее биографией в фотографиях. Снимки звезд, событий, городов и стран переплетаются с ее личными, радостными и трагичными, моментами жизни. В ней ее семья, путешествия со Сьюзен, с которой она неразлучно была рядом 16 лет вплоть до ее трагической смерти в 2004 году. Страдания и, собственно, сама смерть близкого человека также досконально отражены в фотографиях: она не выпускала фотоаппарат даже в самые тяжелые моменты жизни. Спустя месяц после смерти Сьюзен Энни уже фотографировала смерть своего отца.

В фотокниге запечатлено и рождение первого ребенка Энни, дочери Сары. В тот момент великому фотографу был уже 51 год. Еще двоих детей – двойняшек – ей выносила суррогатная мать. «Съемка семьи и близких мне людей является несомненной привилегией. Я обожаю растить своих детей. Мне кажется, мир был плоским до их рождения, а сейчас это шар!» – говорит Энни.

Перечислять все ее знаменитые работы просто не имеет смысла. Достаточно сказать, что она стала первым фотографом, чья выставка проходила в знаменитой лондонской галерее National Portrait Gallery, где до этого выставлялись только картины. И сегодня крупнейшие компании мира наперебой заключают с ней контракты, доверяя свои рекламные проекты лишь ее вкусу и интуиции.

Самые известные и знаменитые люди мира приглашают ее сделать их фотопортрет, заранее зная, что он будет эксклюзивен и неординарен. Она же зачастую находит эксклюзив в обычных людях. Но кого бы она ни снимала, на всех ее фотографиях словно стоит невидимый штамп – «Энни Лейбовиц», заметный своей эксклюзивностью практически каждому. Сама же она говорит: «Я чувствую себя ответственной за свою работу. Она – моя жизнь. У меня нет двух жизней, есть только одна эта, и мне кажется важным, как я ее закончу. И я хочу ее закончить фотографируя».

Алексей Викторов