Многим Корней Иванович Чуковский известен как детский писатель. И мало кто знает, что собрание его сочинений занимает 15 томов. И лишь треть первого тома – это сказки для детей, благодаря которым окружавшие называли его не иначе как «дедушка Корней». Но Чуковский удивительно многоликий писатель. Он и критик, автор статей и книг о самых знаменитых его литературных современниках – от Чехова до Маяковского. Он и переводчик, пересказавший многие шедевры мировой классики: «Робинзона Крузо», «Барона Мюнхгаузена», «Маленького оборвыша». Он и историк, исследователь русской литературы – его труды об одном только Некрасове занимают несколько книжных полок. К тому же Чуковский прекрасный мемуарист, автор книги воспоминаний «Современники», создатель знаменитой «Чукоккалы» и не менее знаменитого «Дневника», в котором он выступает настоящим летописцем дореволюционной и советской эпохи. Не случайно его, родившегося 31 марта 1882 года, при жизни считали «старейшим писателем».

«Конечно, мне не слишком-то нравится, что меня именуют одним из старейших писателей. Но ничего не поделаешь, – писал Корней Иванович. – Помню Куприна молодым человеком, еще до того, как он написал “Поединок”, и юного Блока в студенческой нарядной тужурке. И мне самому удивительно, что я все еще не бросаю пера. Но не могу и представить себе, как бы я прожил хоть несколько дней без него. Я родился в Петербурге в 1882 году, после чего мой отец, петербургский студент, покинул мою мать, крестьянку Полтавской губернии; и она с двумя детьми переехала на житье в Одессу. Вероятно, отец давал ей вначале какие-то деньги на воспитание детей: меня отдали в одесскую гимназию, из пятого класса которой я был несправедливо исключен».

Исключен же он был по так называемому «указу о кухаркиных детях», по которому учебные заведения освобождались от детей «низкого» происхождения. К таким детям относился и будущий писатель, а тогда просто мальчик без отчества – Николай Корнейчуков. Он был незаконнорожденным сыном украинской крестьянки Екатерины Осиповны Корнейчуковой. Предполагают, что отцом Корнея Чуковского являлся «Потомственный Почётный Гражданин Одессы» Эммануил Соломонович Левенсон, 1851 года рождения, сын владельца типографий, расположенных в нескольких городах. Его брак с Корнейчуковой формально не был зарегистрирован, а дед Николая, не признавая внуков, всеми силами препятствовал «неравному браку» сына с простой крестьянкой и вскоре добился своего. Родители Чуковского прожили вместе в Петербурге три года, где у них родились дочь, а затем и Николай. Но под угрозой быть отлученным от наследства отец оставил семью и женился «на женщине своего круга», после чего мать Чуковского была вынуждена переехать в Одессу. Вспоминают, что Корней Иванович навсегда был оскорблён за мать, и впоследствии на вопросы о дедушке в его доме было наложено табу. «Запомните, дети, спрашивать папу о его папе, вашем дедушке, нельзя. Никогда не спрашивайте ничего», – учила детей жена Чуковского.

Сам же Чуковский в своем «Дневнике» писал: «Я, как незаконнорожденный, не имеющий даже национальности (кто я? еврей? русский? украинец?) – был самым нецельным, непростым человеком на земле... Мне казалось, ...что я единственный – незаконный, что все у меня за спиной перешёптываются и что, когда я показываю кому-нибудь (дворнику, швейцару) свои документы, все внутренне начинают плевать на меня... Когда дети говорили о своих отцах, дедах, бабках, я только краснел, мялся, лгал, путал... Особенно мучительно было мне в 16–17 лет, когда молодых людей начинают вместо простого имени называть именем-отчеством. Помню, как клоунски я просил даже при первом знакомстве – уже усатый – “зовите меня просто Колей”, “а я Коля” и т.д. Это казалось шутовством, но это была боль».

Уже в мае 1962 года, получая в Англии почетную степень доктора литературы Оксфорда honoris causa (до него из русских писателей она была присуждена лишь Тургеневу – в 1878 году, а после него – Анне Ахматовой и Дмитрию Лихачеву), Чуковский выступил с речью на английском языке и вспомнил этот эпизод своей юности: «...Мне шел тогда семнадцатый год. Я был тощий, растрепанный, нелепый подросток. Назло учителям, выгнавшим меня из гимназии, я всю осень и зиму зубрил английские слова по самоучителю Оллендорфа, лелея обычную мечту тогдашних неудачников: убежать куда-нибудь в Австралию».

Но вместо Австралии 19-летний юноша пришел в редакцию газеты «Одесские новости» и стал в ней печататься. Причем в литературу Чуковского, по его же признанию, ввёл его близкий друг, журналист Жаботинский, бывший ко всему прочему и свидетелем на свадьбе Чуковского и Марии Гольдфельд. С начала литературной деятельности Корнейчуков и начал использовать псевдоним «Корней Чуковский», к которому позже присоединилось и отчество – «Иванович». Вскоре толкового журналиста направили корреспондентом в Лондон, где в течение двух лет он совершенствовался в английском языке и изучал английскую литературу.

По возвращении на родину Чуковский переехал в Петербург и занялся литературной критикой. В 1905 году он организовал сатирический журнал «Сигнал» и «за публикацию материалов антиправительственного содержания» был приговорен к шестимесячному заключению. Правда, опротестовав приговор, он был оправдан, но какое-то время все же провел в камере. Постепенно имя Чуковского стало широко известным. Его острые критические статьи и очерки печатались в центральных газетах, выходили его книги: «От Чехова до наших дней» (1908), «Лица и маски» (1914), «Книга о современных писателях» (1914). А в 1916 году Максим Горький пригласил Чуковского руководить детским отделом издательства «Парус», посоветовав и ему самому писать для детей. И вскоре появился «Крокодил», который «наше солнце проглотил». За ним появились сказки в стихах «Мойдодыр» (1923), «Тараканище» (1923), «Муха-цокотуха» (1924), «Бармалей» (1925), «Айболит» (1929) и другие.

Но, казалось бы, веселые сказки получили весьма невеселые отзывы, вылившиеся чуть ли не в десятилетнюю борьбу с «чуковщиной», термином, пестрившим во всех изданиях, – конечно, в качестве ругательного. Все словно восстали против детских книжек Чуковского, последовав примеру Надежды Крупской, которая опубликовала в газете «Правда» статью «О “Крокодиле”», начинавшуюся вопросом: «Надо ли давать эту книжку маленьким ребятам?», и заканчивающуюся словами: «Я думаю, “Крокодил” ребятам нашим давать не надо, не потому что это сказка, а потому, что это буржуазная муть». Подобные моменты ожидали Чуковского и в будущем. Даже получению Ленинской премии в 1962 году за книгу «Мастерство Некрасова» предшествовала череда нападок со стороны «старых большевиков», обвинивших его в поддержке контрреволюции и в том, что он «сознательно работал против дела Ленина».

Чуковский же на такие «покусывания», казалось, просто не обращал внимания и продолжал работать. Писатель отвечал на хамство всегда лишь улыбкой. Но истинные эмоции он переносил в дневник. Публикация этого дневника и показала сложность жизни всегда улыбчивого писателя. Показала его как человека, вынужденного скрывать свои взгляды, постоянно тревожащегося за дочь-«диссидентку», многое не простившего власти и многое не приемлющего в ней. Стало известно, что он был единственным из писателей, поздравившим Бориса Пастернака с присуждением Нобелевской премии, после чего его заставили писать унизительное объяснение. Он был и первым, кто написал восхищенный отзыв об «Одном дне Ивана Денисовича», предоставив Солженицыну кров, когда тот оказался в опале.

Он отдал литературе 67 лет жизни. Некоторым его сказкам уже более века. И те, кто когда-то, сидя на родительских коленях, слушал, сегодня уже читают их своим внукам. И, конечно, хороших писателей много, как много и критериев оценки творчества каждого. Но мало в каком доме не найдется потрепанной, но дорогой сердцу книги со сказками Корнея Ивановича Чуковского, переданной по наследству.

Алексей Викторов